Путин и национальное единство

Год назад, в сентябре 2004 года президент Владимир Путин дважды (4 и 13.09.2004) выступил с публичными заявлениями, обозначив те меры, которые должны были стать ответом на Беслан и гарантией защиты от террористической угрозы.

Тогда Россия действительно подверглась агрессии. И агрессии не абстрактного мирового терроризма, а определенной политической силы, возвысившейся и окрепшей в последние десятилетия, в частности — в тени последнего этапа противоборства СССР и США. Эта сила —поднимающаяся молодая агрессивная буржуазия и авторитарные системы ряда исламских стран, избравшие идеологическим оформлением своих экспансионистских притязаний радикальное толкование ислама. Эта сила была равно враждебна и прежнему СССР, и западному старому империализму. Она рассматривает их как двух хищников и стремится к мировому господству. До определенного момента эта сила выступала как союзник США в борьбе против СССР, но после раздела последнего, с одной стороны, продолжила агрессию против стран на территории СССР, с другой — перешла к борьбе против бывшего союзника — США и стран Западной Европы. Собственно к исламу — она имеет такое же отношение, как Гитлер к рабочему движению и социализму.

Россия подверглась агрессии, как в предыдущие годы Таджикистан, Югославия и Сербия. Как раньше подвергся агрессии Советский Союз. Путин год назад в скрытом виде признал это, впервые идентифицировав Россию не как "новое государство, образовавшееся на руинах тоталитаризма", а как "сохраненное ядро территории Советского Союза", "которое мы назвали Российская Федерация".

Год назад, действительно, более внятно, чем прежде, было обозначено, что в Чечне мы имеем дело не с "освободительной борьбой свободолюбивого чеченского народа против русского империализма" (который просто первым стал жертвой этой агрессии), не с сепаратизмом, а с отражением агрессии одного из субъектов мировой политики, короче — не с гражданской войной, ас отражением агрессии "одного из отрядов мирового империализма".

Путин был абсолютно прав, говоря, что противостоять такой агрессии могут лишь сплоченные нации, отмобилизованные и обладающие внутренним единством, которым Россия, конечно не обладает.

Путин формально был абсолютно прав, призывая к единству. Однако это единство было утрачено именно в результате политики последних полутора десятков лет, преемником которой объявляет себя Путин.

Но тогда он остается преемником той же самой политики раскола нации. Либо он признает себя таковым — тогда продолжает именно эту политику, либо он разрывает с ней, тогда он должен, с одной стороны, признать ее пагубность, причем не только раскола, как ее следствия, а самой этой социально-экономической политики, как причины этого раскола. Год прошел. Было время сделать выбор в этой дилемме. Готов он к этому?

Все, что произошло за этот год, заставляет усомниться в этом.

Что, по сути, было предложено конкретно по вопросу "Единства нации" и что было осуществлено?

Две меры. С одной стороны, якобы для укрепления роли политических партий сначала был предложен, и затем — и законодательно осуществленпереход к пропорциональной избирательной системе.

Причем здесь пропорциональная система? Вот нет ее ни в США, ни в Англии — и что, там нет контроля гражданского общества за властью? Или там нет сильных общефедеральных партий? Есть, — также, как и в ФРГ, где система пропорциональная.

Вопрос о том, как выбирать парламент — вопрос важный. Безусловно, тип избирательной системы влияет на конфигурацию партийной системы. И у пропорциональной, и у мажоритарной есть свои плюсы и минусы. И, вообще-то, пропорциональная действительно в целом демократичнее, поскольку допускает в парламент и партии, представляющие меньшинство, не имеющие шансов получить в парламенте большинство или приблизиться к нему.

Мажоритарная действительно, относительно менее демократична, поскольку в идеальном виде формирует сильную двухпартийную систему, заставляя все малые партии вливаться в ряды двух ведущих фаворитов, не оставляя им места в партийной жизни.

Но у нас-то и при смешанной системе есть монополизация контроля над Думой одним квазигигантом, созданным властью для контроля над обществом, но самой реальной властью не обладающим.

Кстати, действительно, распределяйся места в парламенте после последних выборов по принципам полностью пропорциональной системы, "Единая Россия" имела бы 240 мест, коммунисты — 100-120, ЛДПР — под 100.

Но нынешнее неравномерное распределение, когда одна сверхразлекламированная партия, представляя 18 % населения и 37 % голосовавших, контролирует две трети мест в парламенте — создана именно нынешней властью с использованием сугубо административного ресурса.

Путин признает или не признает, что эти действия власти были неправомерными и ошибочными? Для признания и исправления этой ошибки нужна не столько полная пропорциональная система, сколько просто проведение честных и справедливых выборов.

Если же выборы по новой системе будут происходить с той же долей честности, как по прошлой — результат будет одинаковым.

В принципе, пропорциональная система действительно вещь не плохая. При соблюдении двух условий.

Первое: если выборы будут происходить хотя бы с уровнем честности 1995 г.Если не будут давать разнарядки губернаторам, сколько кому голосов следует обеспечить. Если не будут вести информационно-административную войну против всех, кто власти оппонирует.Второе: Если партия, получившая большинство на выборах, получит право формировать правительство.

Последнее условие — самое главное. Еще раз: партия — инструмент для борьбы за власть. Сильный парламент, как и сильные партии, мы будем иметь только тогда, когда они будут иметь реальные властные полномочия.

В этом случае партии будут не просто декларировать свои принципы, они будут нести ответственность за проводимую ими политику. А граждане, по итогам этой политики, на следующих выборах будут решать, стала их жизнь лучше — или нет, соответственно, будут либо оставлять правящую партию у власти, либо менять ее на оппозиционную.

И в ФРГ, с пропорциональной системой, и в США, — с мажоритарной, партии объединяет не тип системы, а то, что они обладают реальной властью. В первом случае — через парламентское большинство, во втором — через выборы партийного президента, возглавляющего, по Конституции, исполнительную власть.

Введение пропорциональной системы, как ответ на террористическую угрозу — абсолютно бессмысленно.Если же учесть, что разговор о таком переходе власть завела еще за несколько месяцев до Беслана устами своего верного клеврета Вешнякова, — эта мера выглядит не как ответ террористам, а как использование властью трагических событий в Беслане исключительно как повод для еще большего укрепления контроля над властными институтами страны.

Такая спекуляция на гибели почти четырехсот человек, с одной стороны аморальна, с другой — заставляет предположить, что теракт пришелся как-то очень кстати для облегчения власти осуществления давно запланированных ею мер.

Единство в борьбе с агрессией необходимо для ее отражения. Это правда. Но в наших конкретных условиях — это единство кого с кем?

От политики последнего полуторадесятилетия проиграло большинство общества, выиграло подавляющее меньшинство. Около половины населения, по данным опросов, прямо признает свой проигрыш. Еще процентов тридцать его не осознает, но объективно относится к тем, кто проиграл. 10-15 процентов не проиграли и не выиграли, и лишь 5-10 процентов действительно остались в выигрыше.

Как мыслится единство проигравших и выигравших? В чем должен состоять их "консенсус"?

Да, есть большинство тех, кто поддерживает Путина и верит ему, единство условное и относительное, поскольку представители этого большинства в основном ждут от президента прямо противоположных действий. И есть меньшинство, те, кто не верит Путину и не поддерживает его.

Соотношение между ними поколебалось и в августе 2004, и в январе-феврале 2005 явно не в пользу власти.

Речь идет о чем? О единстве и первых, и вторых? Путин готов к единству с оппозицией, готов учесть ее требования в своей политике? Готов к коалиционному правительству с коммунистами? Прошедший год не дал никаких намеков на такую готовность.

Или речь идет о том, что те, кто поддерживает президента — это сплотившаяся нация, а те, кто не поддерживает — ее враги и пособники террористов и агрессоров?

Правда, президент, в качестве второй меры, предложил создание Общественной палаты, как места для широкого диалога и "места проведения общественной экспертизы тех ключевых государственных решений и, прежде всего, законопроектов, которые касаются перспектив развития всей страны, которые имеют общенациональное значение". И к ее созданию власть казалось бы и приблизилась. Только закон о ее формировании оказался таким, что практически весь ее состав именно самой властью и будет назначаться.

Вообще-то, местом такого диалога и такой экспертизы обычно являетсяпарламент.Для этих целей он, по сути, и создан. Значит, с одной стороны, создавая новый орган, Путин признал, что Дума такой роли не играет? Что нынешний парламент недееспособен?

С другой стороны, отличие такой палаты от парламента будет заключаться в том, что первая будет заниматься "диалогом и экспертизой", но не будет иметь права принимать решения, а второй будет принимать решения, но не будет представлять общество. Или, может быть, решения Общественной палаты будут считаться обязательными для парламента и правительства? Не лучше ли просто избирать дееспособный и полномочный парламент?

Вообще, если жизнь выявила необходимость учета широких общественных интересов и мнений, значит, президент признал, что принимаемые раньше решения таких интересов и мнений не выражали. Но ведь парламент принимал то, что готовила, практически, администрация президента. Не лучше ли просто изменить ориентиры ее работы? И отказаться от диктата над парламентом?

Зачем создавать еще один совещательный орган? У президента мало советников или они тоже "не в состоянии"?

Еще только придя к власти, президент разрушил и подавил региональную вольницу и автономию губернаторов.Он готов от этого отказаться и восстановить Совет Федерации в прежнем виде?

Нет, он еще больше урезал их роль, практически перейдя к их назначению. Президент назначает губернаторов. Губернаторы назначают Совет Федерации. Совет Федерации утверждает или не утверждает решения Думы, которую назначает Вешняков, которого назначает президент. И еще этот дважды назначенный Совет Федерации утверждает представленных судей всех высших судов, включая Конституционный, а заодно и Генерального Прокурора, то же представленного президентом.

Где здесь гражданское общество? В совещательной Общественной палате, или в воссоздаваемых добровольных отрядах охраны порядка? Или в отрядах "наших хунвейбинов", обученных ведению политической дискуссии с помощью бейсбольных бит?

Или призыв к единству — оказался всего лишь пропагандистским оправданием ужесточения "вертикали власти"?

Путин подавил партии гражданского общества — как левые, так и правые. Готов ли он вернуть им хотя бы то политическое значение, которое они имели на предыдущем этапе?

Путин, в разрез с волей большинства общества, разрешил куплю-продажу земли.Он готов заморозить эти решения и хотя бы вынести этот вопрос на референдум?

Путин практически запретил реальное проведение референдумов.Он готов восстановить статус-кво?

Путин продавил ущемляющую интересы значительной части населения "монетизацию льгот".Он готов отозвать свою подпись под этими законами? Он объявил их правильными даже перед лицом массовых протестов общества.

Путин готов восстановить НТВ в старом виде или хотя бы восстановить ТВС? Готов упразднить госрегламентирование на телевидении?Пока — к рукам президентских структур прибирается РЕН-ТВ.

Большинство в наших условиях само по себе противоречиво:большинство поддерживающих Путина едино в принятии его сравнительно патриотической риторики и полулевой фразы, но на деле отрицательно относится к его правой политике. Там, где в опросах людей спрашивают, поддерживают ли они президента, большинство отвечает положительно. Там, где спрашивают о поддержке его реальных действий — число положительных ответов сокращается вдвое.

Вряд ли единство нации возможно без устранения этого раскола — между левой фразой власти и ее правой политикой. Тогда надо либо политику привести в соответствии с фразой, либо фразы — в соответствие с политикой. То есть надо либо игнорировать ожидания масс, — и тогда о единстве говорить не придется, поскольку это будет означать разрыв с большинством общества.Либо разорвать с интересами властных групп— и тогда вступить в борьбу с ними.

Иначе говоря, даже априори не включая оппозицию в число предполагаемых к "единству", принимая установку на их окончательное подавление и исключение из политической жизни, придется чуть раньше или чуть позже встать перед проблемой нового раскола — уже в рядах этого "единства". А ведь речь идет не об одномоментном акте отражения агрессии, а о длительном периоде войны. Как справедливо сказал сам Путин: "Весь мировой опыт показывает, что такие войны, к сожалению, быстро не заканчиваются".

Уже год, начиная с августа 2004 года, социологические опросы показывают относительно небольшое, но системное падение рейтингов Путина по многим показателям, уже год сверкают зарницы разочарования в президенте.

Уже год, как Путин призвал к единству, намекнув, в частности, на вероятность нового курса. Какого?

Тогда, в его выступлении сверкнула среди прочего, еще одна интересная мысль: "Мы живем в условиях переходной экономики и не соответствующей состоянию и уровню развития общества политической системы".

Значит, очевидно, мы должны либо ликвидировать переходный характер экономики, и сомнительно, чтобы Путин взял курс на это, либо привести в соответствии с ней политическую систему. Это что значит?

В иной, еще памятной терминологии, переходный период между формациями требует диктатуры класса, осуществляющего создание новой формации. При "переходе от капитализма к социализму" это была "диктатура пролетариата". Поскольку сейчас мы имеем нечто вроде "перехода от социализма к капитализму" — и акция по "монетизации льгот это подтверждает", — то политической формой "адекватной" такому переходу должна быть "диктатура буржуазии". Однако буржуазии, как самоопределившегося и самоорганизовавшегося класса, мы, по ряду причин не имеем. Имеем мы коррумпированную государственную бюрократию. Поэтому мы обречены в какой-то мере на диктатуру этой самой коррумпированной государственной бюрократии, то есть диктат государственных структур, не подлежащих никакому контролю гражданского общества — ни его выигравшей от реформ "буржуазной", ни проигравшей "пролетарской" части.

Отдельно можно анализировать, хорошо это или плохо. Ясно, что в России сейчасчто-угодно, только не "организованное, сплоченное гражданское общество",о котором неоднократно в течение года говорил Путин.

Да, Путин был прав: мы имеем дело с внешней агрессией. И вектор ее угрозы вовсе не ограничивается одной Чечней. И сегодняшний грузинский фашизм, и переворот на Украине, и наглеющие прибалтийские этнократии — все это вектора этой угрозы.

Да, Путин был прав: для ее отражения необходимо национальное единство, которого нет.

Только первая мера, которая нужна для такого единства — то, что принято называть "Правительством национального единства", то есть коалиционное правительство.

А вторая мера, которая нужна для такого единства — как минимум, отказ власти от ее социальной экспансии на права граждан, как политические, так и социальные, ее отступление на этом фронте.

Она к этому готова?

Путин почти все сказал правильно. Прошел год…