Чем грозят предстоящие соборы?

От Архиерейского и Поместного Соборов Русской Православной Церкви публика ожидала разного. Обычно эти ожидания были тревожны, что обусловлено и знанием положения дел, и опытом жизни в современной России.

Трудности пишущие о них сводят к проблеме выборов «правильного патриарха». Одни боятся, что изберут не того, другие — что того, кого надо, не изберут.

Я считаю, что всё не так плохо, как кажется, а значительно хуже.

Риск сделать негодного предстоятелем Церкви не настолько большой, не основной и не устранимый, чтобы о нём следовало беспокоиться. Чужая душа — потёмки. Как бы тщательно отцы и матери соборов ни изучали кандидатов, они легко могут обмануться, а плохой епископ — стать хорошим патриархом, или наоборот. Человеческий разум, время и силы ограничены, и надёжнее их будет потратить на молитву, чтобы наша богоспасаемая страна была спасена ещё на некоторое время, и ещё кое-что, о чём речь будет ниже.

Патриаршее служение важно, но успех его зависит от личных качеств патриарха не в первую очередь. Недостающий ум заменят советники, харизму — зелёная мантия и белый клобук, веру, верность и решимость по молитвам Церкви даст Господь. Но Предстоятелю понадобится ещё и то, чего не сошьют в Софрино и не даст Бог — власть и авторитет. Тиран мог бы добиться их насилием, но у патриарха нет для этого полиции и войск. Единственный источник власти земного главы Церкви — право. Никто и ничто — ни Бог, ни инсигнии, ни человек — не сделают незаконного законным.

Именно в возможной недостаточности правовых оснований власти будущего патриарха кроется настоящая угроза Патриаршеству, Церкви и России. У Архиерейского и Поместного Соборов есть все шансы стать соборами разбойничьими; и никто, кроме них самих, этого не сможет предотвратить.

Беда в том, что сильный патриарх нужен только, быть может, Богу, Церкви и русскому народу — далёким или абстрактным сущностям. А конкретным могущественным людям — нет. Зачем архиерею патриарх, могущий потребовать отчитаться в доходах, отослать сожительницу или исповедовать веру? Зачем околоцерковному политику глава Церкви, который не позволит вкладывать в уста Церкви всё, что придёт в голову политику? Зачем президенту любого Беловежского государства патриарх, не готовый довольствоваться положением требоисполнителя и директора этнографического заповедника? Ещё меньше могущественный патриарх нужен припосольскому шакалу, вождю антиклерикальной секты илиcapoинородческой общины. Если сифилис — французская болезнь, то раскол — православная. Подарком судьбы будет сомнительный патриарх митрополиту, мечтающему об автокефалии, изуверу, борющемуся с экуменизмом, или растратчику, срочно нуждающемуся в комфортабельном оффшорном омофоре. Многим, почти всем, будет удобен полузаконный предстоятель Церкви, у которого угрозой раскола можно будет требовать чего угодно.

Не тайна, что в Церкви, около и вне её есть партии — не буду их перечислять, — сильно желающие протолкнуть в патриархи своего ставленника или не пустить вражеского. Цели у них настолько высокие или настолько низкие, что оправдают любые средства, а средств много. Диффамация и клевета, по нынешним временам, — не самые сильные. Шайки активистов могут врываться в помещение Собора, не позволять участникам Собора выступать, вмешиваться в подсчёт голосов, вообще сорвать работу Соборов. Они могут не пустить на заседания имеющих право в них участвовать, а не имеющих — навязать Собору в участники.

Чтобы оказать действенный отпор разбою, нужно для начала хотеть избрать несомненного, сильного патриарха, — а такое желание будет не у всех. Увидят шанс получить: одни — патриарший престол; другие, как было показано выше, — слабого патриарха, всё равно, из сильного или слабого архиерея; третьи — патриарха им обязанного избранием. Четвёртым, одержимым бесами, не нужен никакой патриарх; а одержимых в России нынче много.

Враждебным силам не обязательно будет провести в патриархи своего ставленника или совсем оставить Церковь без патриарха. Для их успеха им будет довольно устроить достаточно громкий скандал, не пустить на Соборы или подговорить уйти с него хоть сколько-нибудь заметное число участников. Особенно удачно у них получится, если результатов Соборов не признает какая-нибудь церковь: например, Зарубежная или Украинская.

Но предположим, что этих опасностей Собор счастливо избежит. Допустим, найдётся русский камерленго , не связанный ни с одной из партий, который сумеет обеспечить явку на Соборы всех законных участников, не пустит посторонних, сможет требовать у papabili содействия правильному проведению Соборов и получить его и гарантирует честный подсчёт голосов. Обезопасит ли это Патриаршеский престол и Церковь? Нет. Под будущего патриарха уже подведена юридическая мина.

Поместный Собор будет выбирать патриарха на основании устава 2005 года, которого он не принимал. Этот устав был введён Архиерейским Собором в замену принятого Поместным Собором устава 1988 года. Следует называть вещи своими именами: устав этот недействителен. Поскольку он ограничивает полномочия Поместного Собора в части избрания патриарха (сужая выбор кандидатов) и в части его смещения (оставляя это право за Архиерейским Собором), он ставит под сомнение и законность избранного им патриарха. Об этой проблеме Церковь предупреждали. Среди предупреждавших был и бывший епископ Диомид. Это единственное здравое, девятое, положение в его известном заявлении было окружено неосновательными претензиями в вызывающей форме, и вместе с ними было отвергнуто. Подозреваю, таков и был расчёт.

Вот это и есть горчайшая угроза соборной Церкви. Предупреждённая об опасности, любая бюрократия, особенно церковная, поступит одинаково: притворится, что опасности нет, и обрушит свой гнев на предупредившего. Так могут поступить и оба Собора: делая вид, что всё в порядке, следуя жёсткому графику Синода спешно изберут и настолуют патриарха — и окажутся в захлопнувшейся ловушке. Единственное, чем Соборам в таком положении может помочь Бог, — вразумить участников, но Он не обязан этого делать, ибо не обещалРусскойЦеркви, что врата Ада её не одолеют.

Ни Синод, ни Архиереи не спасут Церковь от того, что ей грозит. Но у Поместного Собора есть возможность вырваться из устроенной западни. Связанный только Священным Писанием и Преданием, правилами Апостолов и Вселенских Соборов, он обладает в Русской Церкви абсолютной властью. Ничто другое его не ограничивает — ни собственные прежние решения, ни устав, даже им самим принятый, не говоря об уставе Архиерейского Собора, ни решения Архиерейского Собора, ни Синода, ни Патриарха. Собор вправе сам определять свою повестку дня и менять устав Церкви. Он может избрать кого угодно, с учётом канонических правил, епископом или патриархом, а избранного низложить. Он может извергать из сана и отлучать, а может и снимать отлучение. Делегировав часть своей власти другим, он вправе забрать её обратно в любое время. Собор может кооптировать тех, кому церковным начальством не было дано возможности быть избранным и без которых он покажется неполным и в силу этого неполномочным: известных народу старцев, подвижников, богословов или специалистов по каноническому праву.

Собор, не желающий повредить Церкви, должен взять на себя ответственность, и, отказавшись от назначенной ему повестки дня, рассмотреть в первую очередь вопросы о собственном составе и уставе Церкви. Только после их решения — хотя бы и соглашательского, в виде отказа от кооптации новых членов и утверждения задним числом Устава 2000 года с поправками 2008 г. — можно будет безопасно избрать нового патриарха — как получится: к первому февраля или позже — и окончательно решить вопрос об Украинской Церкви. Оспаривать же деяния Собора должно быть запрещено под страхом извержения из сана и отлучения.

Надеясь на Бога, порох нужно держать сухим. Нарыв надо вскрывать, пока не началась гангрена. Кто не боится брать на себя ответственность, тот и спасается, а полагающийся на начальство вместе с ним оказывается там, где темнота и скрежет зубовный. Будем же надеяться и просить Бога, чтобы Собор вывел Церковь из расставленных ей ловушек.